Артисты театра музкомедии, сыгравшие главные роли в мюзикле «Тристан и Изольда», о взаимоотношениях с музыкой.

№7(1460) от 10.02.2016

Поводом для встречи со зрителями солистов тетра музыкальной комедии Алексея Штыкова и Анны Фроколо стало признание. Фолк-рок-мюзикл «Тристан и Изольда», в котором Тристана сыграл Алексей, а Изольду — Анна, новосибирцы в онлайн-голосовании признали лучшим музыкальным событием 2015 года. Впрочем, вопросы из зала звучали о самом разном: что чувствуют артисты, играя любовь, поют ли, занимаясь домашними делами, и как готовятся к роли?

Путь к музыке

Алексей: У меня любовь к музыке обусловлена генетически: мама очень любила петь. Сначала она старалась определить в музыку старшего брата и сестру. К счастью, наверное, безрезультатно — они успешны в своих сферах. А я сначала, как и многие, начал заниматься на фортепьяно. Жил в деревне, поэтому не ходил в музыкальную школу. Затем поступил в музыкальное училище Благовещенска и параллельно учился в университете, на немузыкальной специальности. Спустя два года определился — приехал в новосибирскую консерваторию. Москва и Питер казались вообще недосягаемыми, поэтому выбрал Новосибирск. В наш замечательный театр попал на четвёртом курсе, а параллельно мне посчастливилось поработать в театре оперы и балета. Анна: Музыка в моей жизни была всегда, и всё изначально шло, как задумывалось. Мне встречались именно те люди-маячки, которые вели от одной точки к другой, и дальше по маршруту. А маршрут был длинным: подготовительный класс в музыкальной школе, восемь лет фортепьяно и два года вокального отделения. Затем год дирижёрско-хорового отделения в нашем музыкальном колледже. Дальше судьба забросила меня в театральный институт, где был набор на курс музыкального театра у Сергея Владимировича Александровского, моего уважаемого мастера. Четыре года театрального института, затем пять лет консерватории. А потом я попала сюда, в театр. И вот, здесь уже седьмой сезон. За всё это время у меня никогда не было момента: «всё, я бросаю эту музыку». Мне всегда было интересно. Когда находишься рядом с увечёнными людьми, профессионалами, видишь, как они любят музыку, искусство — другого пути уже не видишь.

Большой выход

Анна: Мне посчастливилось поучаствовать в мюзикле «Вестсайдская история» в молодёжном театре «Глобус». Это был мой первый большой выход на сцену. Роль Марии серьёзная, постановка очень сложная, режиссёр и хореограф у нас были американцы… И было непросто окунуться в мир драматических артистов, которые учатся петь. На этом проекте я поняла, что за всё придётся бороться. Я поняла, что нужно крепко стоять на ногах в любой среде или… скушают. Там я в первый раз почувствовала себя борцом. Алексей: Первая моя большая роль была здесь, в спектакле «Фигаро», в роли дона Базилио. Было очень страшно, очень волнительно. Все первые спектакли — это такой непомерный стресс! Но его надо брать в союзники. Без стресса обойтись нельзя: он помогает, даёт некий эмоциональный толчок. Бывает, что, когда идут какие-то сложные моменты: трагический финал, сцена объяснения, особенно, если присутствует сложный вокал, — эмоции могут захлестнуть, унести. Тут себя останавливаешь, выдыхаешь и стараешься немного успокоиться.

Артист vs режиссёр

Анна: Бывает тяжело, особенно когда режиссёр драматический, и ему не только не интересно, но и совсем не хочется вникать в наши тонкости. Но репертуар с каждым годом всё сложнее, так что мы уже и вверх ногами петь умеем. А настоящая проблема — это когда тебе не нравится персонаж, и ты хочешь хоть в чём-то оправдать его, а твоё объяснение никак не нравится режиссёру. Он просто говорит: «Делай так». А почему? Делай! Но гораздо интересней копать вместе, чем идти по чьей-то дорожке, особенно когда ты никак не поймешь, почему тебе нужно согласиться. Алексей: Сейчас всё больше используют систему кастингов. Приезжает режиссёр, труппу усаживают и начинают читать. Наверное, это хорошо — такая возможность раскрыться для тех, кто не имел такого шанса. Анна: Но бывает обидно, что режиссёр знает всю труппу, но всё равно выбирает.

Театральный визит

Алексей: В другие театры ходим очень редко. Но недавно я ходил в театр оперы и балета на «Севильского цирюльника». Когда я слушаю вокалистов, не могу отключиться, и просто получать удовольствие. Хочу я этого или нет, начинаю сравнивать, примерять на себя, замечать какие-то технические моменты. Думаю: если я бы сделал так же, было бы хорошо. Надо пойти порепертировать. Но когда я слушаю женский вокал, который мне нравится с первых нот, я отключаюсь. Слушаю и просто наслаждаюсь красотой. Анна: В другие театры хожу, увы, очень редко. На прошлой неделе в ДКЖ приезжала венгерская оперетта, мы все это обсуждали… Но — репетиция «Капитана Блада» и никто не пошёл.

Иди и играй

Алексей: Бывают спектакли, когда понимаешь, что надо бы повторить роль, но это не обязательно — текст почему-то не забывается, реакция рождается в процессе и можно обойтись без подготовки. А бывают спектакли, к которым начинаешь готовиться дня за два, за три. Это, прежде всего, классика, это спектакли, где надо и петь, и играть, надо, чтобы голос звучал. А как готовиться, у каждого свои методы. Молчание, тёплые напитки… Мне помогает ванна с солью минут на пятнадцать — снимается мышечное напряжение, которого много после фехтования, например. Анна: Когда работаешь по-настоящему, когда выкладываешься — тогда берегись родные дома! Им бывает очень тяжело и до спектакля, а особенно — после. Конечно, на поклонах ты понимаешь, что всё прервалось, но когда уходишь в гримёрку, персонаж может вернуться. Иногда тогда домой идёшь не сразу — потому что понимаешь, что не нужно это нести туда, надо дожить это здесь. Реально петь каждый вечер? Если ты здоров, если ты всё делаешь правильно, если в тебе нуждаются – почему нет? Но, конечно, желательно, чтобы на следующее утро не было репетиции. Потому что после тяжёлого спектакля, хорошо ли он прошёл, плохо, можно ещё полночи не спать, мучиться, ходить-вспоминать и удачные моменты, и плохие… Алексей: Но иногда приходится играть несколько сложных спектаклей подряд. Тут у тебя нет выбора — есть здоровье, нет здоровья, есть силы, нет сил — идёшь и играешь. Анна: Перед тяжёлым спектаклем я предпочитаю почти ни с кем не разговаривать. Иногда коллеги бурчат, мол, что ты такая серьезная… Но для артистов это нормально. Ты бережёшь себя, свои эмоции, голос.

О пении «не по работе»

Анна: Я не пою дома. Боюсь напугать соседей. Алексей: В детстве, в школе, когда мы жили в своей квартире, я пел всегда. Меня слышали все соседи. Выходя на улицу, я слышал в основном одобрительные возгласы. Но иногда я пел после одиннадцати вечера, и тогда люди негодовали — слышимость была хорошая. Когда жил в общежитии, у соседей не было выбора — хотя рядом не обязательно были вокалисты. А сейчас не пою — квартира съёмная, людей, которые живут рядом, я не знаю, и боюсь напугать. Но есть безумное желание попеть что-нибудь! И совсем не обязательно на сердце должно быть хорошо, чтобы петь. Иногда поёшь потому, что плохо. Анна: Хотя у нас, артистов оперетты, есть правило: когда двум персонажам хорошо, они сначала начинают разговаривать, потом — петь, а когда градус чувств зашкаливает — танцевать. Алексей: Насколько хватает любви к партнёру? Бывает всякое, но таких моментов, когда думаешь, скорее бы уже всё закончилось, мало. Их стараешься не допускать вообще. В основном, конечно, любишь от начала и до конца спектакля — иначе нельзя. И если где-то появляется провал, приходится нагнетать эмоции заново. Но намного легче, если чувствуешь взаимность. А после спектакля возникает чувство «эмоционального нуля»: ты не понимаешь, кого ты вообще сейчас любишь, и хочется ли тебе сейчас вообще что-то делать. Но всё-таки бывает, что и домой идёшь с осознанием «вах, а сегодня действительно было классно!». И ещё долго ощущаешь любовь, которая была на сцене.

Лена ЕМЕЛЬЯНОВА Фото Валерия ПАНОВА и Виктора ДМИТРИЕВА