«ДИРЕКТОР ТЕАТРА — НЕ ДОЛЖНОСТЬ, А ОБРАЗ ЖИЗНИ…»
«ДИРЕКТОР ТЕАТРА — НЕ ДОЛЖНОСТЬ, А ОБРАЗ ЖИЗНИ…»

Дата публикации: 1 Декабря 2020

28 декабря 2020

Культурная эволюция
12(183)

Директор театра — не должность, а образ жизни…

Новосибирский музыкальный театр — безусловный лидер по количеству «Золотых масок» среди музыкальных театров страны. Для зрителей театр — это праздник: красивые артисты, яркие костюмы, прекрасная музыка, громкие овации. Но создание праздника — это огромный труд, настоящее большое производство со своими секретами
Сегодня об этих секретах мы говорим с директором музыкального театра — заслуженным артистом России Леонидом Михайловичем Кипнисом.
— Руководителю крупного промышленного предприятия сложно представить, что в театре тоже существуют производственные совещания, технические советы, план…
— Работу над спектаклем вполне можно сравнить с работой завода. У нас есть постановочные цеха, это — столярный, слесарный, сапожный цех, пошивочный цех, костюмерный цех. Очень много в каждом театре существует того, что будет близко руководителю любого завода, и каждый цех должен выпустить свою продукцию. Вот весь комплекс этой продукции, которую делают эти цеха, потом можно увидеть на нашей сцене.
— Но ведь на предприятии продукт предсказуем. Собираем самолет — его и получаем. Если все детали сделаны правильно, гайки прикручены на место, самолет полетит. А в театре, во-первых, непонятно что на выходе, а во-вторых, вот все гайки прикручены, туфли по размеру, а спектакль не получился.
— Да, на любом производстве есть жесткие стандарты. Если ты хочешь хорошо сделать болт, то он должен быть десять на пятнадцать и ни миллиметром больше. У нас нет таких стандартов. Театр — это сфера деятельности, которая построена только на эмоциях.
Но недооценивать материальную часть спектакля нельзя. Артист, конечно, главное действующее лицо в любом театре. Однако актер сегодня уже не может играть на двух стульях и на коврике. Современный спектакль нуждается в сложной машинерии, в звуковом и световом оформлении. И нам необходимо все это оборудование, если мы хотим создавать качественные, конкурентоспособные постановки. Так что у нас, как и на любом производстве, остро стоит проблема современного оборудования. Но помимо материальной части, существует творческая аура. И она складывается из внутреннего состояния, темперамента, способностей, талантов наших артистов.
— Ставит спектакль режиссер, а как директор может повлиять на творческий процесс?
— Ну, у меня отдельная история, потому что я не просто директор, я художественный руководитель, заслуженный артист и театровед. Я закончил театроведческий факультет в ЛГИТМиКе, потом —аспирантуру в Институте истории искусств в Санкт-Петербурге.
Я не просто прихожу на премьеру и смотрю — хороший спектакль получился или плохой. Я сижу на каждой сценической репетиции, общаюсь со всеми постановщиками, которых я, кстати, приглашаю. Высказываю свое мнение, к которому они прислушиваются. То же самое и с актерами. Я достаточно хорошо знаю актерское ремесло, чтобы иметь право сказать: «Извини, но ты сегодня переигрываешь». Я лучше, чем любой зритель, вижу, что не так и что нам не удается. И тогда я говорю: вот там пропустил, вот там накладка, вот там слова неправильно произнес. Бывает, артист мне отвечает: «Но это же мелочи, это только вы видите». И вот здесь я категоричен: «Из-за этих мелочей спектакль начинает расшатываться, рушиться, потому что дьявол в деталях».
— Сложно работать с артистами?
— Артисты — люди эмоциональные и стремящиеся занять лидерское положение. Они все хотят быть первыми, хотят быть премьерами. И я их понимаю, иначе не надо было бы идти в актеры, это публичная работа, и либо ты на первых ролях, либо играешь третьего гриба в седьмом ряду. Но приходится объяснять, что в этом спектакле эта роль не для тебя, не потому что ты ее плохо можешь сыграть, а потому, что твоя индивидуальность не вписывается в общую конструкцию этого спектакля. Ты в другом спектакле можешь что-то сыграть, ну а в этом — извини, кто-то другой сыграет. Убедить их бывает очень сложно. Но, тем не менее, во многом это удается.
Я со своими артистами живу дружно, по крайней мере, мне так кажется. Меня слушают, ко мне прислушиваются. Я считаю, что руководителю в сфере культуры просто надо быть объективным. А суровый Карабас-Барабас — это просто сказочный персонаж.
— «Золотая маска» — главная театральная премия, высшая награда. Для вас завоевание «маски» — это собственно цель или свидетельство признания?
— Мы никогда не ставили спектакли ради того, чтобы получить «маску». Кстати, их могло бы быть гораздо больше, у нас шестьдесят одна номинация на «Золотую Маску», нас знают в Москве и принимают просто превосходно. Когда мы приезжаем в РАМТ, театр осаждают москвичи, стоит толпа у дверей и спрашивает лишний билетик.
И когда проданы все билеты, сотрудники РАМТа начинают заставлять проходы стульями — бывает, так плотно, что когда постановщикам, сидящим в зале, на аплодисменты нужно выходить на сцену, им бывает сложно пробраться через толпы зрителей. Мне кажется, именно потому, что мы выбираем правильные решения.
Знаю, что существует такая практика, когда многие режиссеры говорят: «Я этот спектакль буду ставить на конкурс». Вот такие конкурсные показы, которые мало кому из публики интересны, бывают важны для экспертов, для критиков. Для них они могут быть прорывным спектаклем. Но я никогда не преследовал этой цели, потому что всегда пытаюсь проплыть между Сциллой и Харибдой. Всегда хочу, чтобы наши спектакли удовлетворяли как нашего обычного зрителя, так и те эстетствующие головы, которые хотят видеть что-то новое в спектакле. Конечно, хочется, чтобы материал был оригинальным. За исключением классики. Сейчас идет год Франца Легара, и мы ставим «Веселую вдову». Это будет безумно красивый спектакль. Но это классика. А классику, я считаю, надо ставить так, как она канонизирована. В музыкальном театре оперетта — самый канонический жанр. Зритель, который приходит на классическую оперетту, не хочет авангарда. Он хочет услышать любимые партии и арии. Но зато в мюзиклах у нас полная свобода.
Прежде всего, материал, который мы заказываем, должен быть свеж, интересен и своеобразен. Вот, например, «Вий», который мы сделали вместе с Нонной и Андреем Кротовыми. После того как на всех киноэкранах, и даже сценах появились ужастики, пришедшие к нам с запада — «Бал вампиров», «Кентервильское привидение», я подумал, что у нас в русской литературе существуют не менее интересные произведения. Вызвал Кротовых и говорю им: «Ребята, давайте попробуем, напишем произведение по мотивам «Вия». Они были несколько ошарашены, потому что от меня чего-то другого ожидают. Ушли думать. Потом Нонна принесла синопсис. Я не хотел, чтобы там активно педалировалась религиозная тема, потому что я считаю, что это более широкое мировоззренческое произведение. Пригласил питерского очень известного хореографа и режиссера Гали Абайдулова. Художник Кирилл Пискунов сделал совершенно уникальный образ спектакля — потрясающе работающие деревянные конструкции: сейчас они могут создать впечатление, что это ночная церковь, а через тридцать секунд — это уже мостки, по которым бежит Хома Брут. Когда мы привезли в Москву этот спектакль, все ахнули. Двадцать минут москвичи стоя аплодировали этому спектаклю. А потом уже начались телевизионные постановки, другие «Вии» в разных театрах…
— А как родилась идея поставить «Римские каникулы»?
— Я подумал, что сегодня не хватает такой лирической, трогательной истории, которая смогла бы внушить веру в хорошее, в доброе. Вот существует же несколько культовых фильмов, которые, действительно, вошли в сознание нескольких поколений. И почему бы нам не посоревноваться с Одри Хепберн и Грегори Пеком. И мы взяли ребят, которые превосходно с этим справились, потому что они хорошо двигаются, хорошо поют, хорошо танцуют. И у них все получилось.
— Несмотря на пандемию, идет новый сезон, начат отбор на «Золотую маску»-2021, мюзикл «Фома» вашего театра получил девять номинаций на соискание премии в категории музыкальных театров
— «Фома» — проект необычный. Фома — это же не байопик, не мемуары Юрия Шевчука. Это история страны в разные этапы ее существования. Нам очень радостно, что этот спектакль любит зритель — и молодежь, и возрастная публика. И мы надеемся, что критики тоже оценят его по достоинству.

Евгения БУТОРИНА